2000-е, о которых сегодня вспоминают со злой ностальгией («было же, было, куда девалось?»), были временем не только роста цен – от цен на нефть до стоимости пачки масла – но и коротким периодом «закупоривания» общества в офисах. Шнур, автор, всегда очень тонко чувствовавший конъюнктуру, в 2003 году («Для миллионов»), спел сразу ставший хитом «Менеджер». «Ты не такой, как все, / Ты работаешь в офисе…» - ленивый стеб над офисным планктоном, который и есть «такой, как все», обернулся гимном поколения. Романы Гришковца, читаемые по дороге на работу, социальные сети и сайты знакомств, эту работу заменяющие, и разной степени понтовости «ночная жизнь» - от полушкольных дискотек до клубов – остающаяся на «после работы» - все это не только в Москве, но и кое-где в провинции чуть-чуть и стало бы нормой. Очевидно, что сейчас эта конструкция, так и не успевшая вырасти из фундамента в полноправное здание, стремительно ветшает. Суть проблемы связана не с тем, что массовые увольнения «белых» и «синих воротничков» спровоцировали кризис целого социального слоя (увольнения оказались не столь массовыми: работодатели уменьшают зарплаты, но сотрудников держат), а с тем, что капиталистическое потребление сложилось в современной России без прямой зависимости от капиталистической модели труда. Во-первых, в России крайне велик (и продолжает расти) социальный слой «условно работающих» и получающих условную заработную плату, которая хотя и превышает т.н. «прожиточный минимум», но проживать нормально не позволяет. Хуже того, в эту социальную группу включены, например, учителя, чьи доходы позволяют поддерживать минимальный уровень существования. Во-вторых, отчасти подобная картина складывается и на многих производствах (вроде АвтоВАЗа), на которых сотрудники режутся в домино, перекуривают, но никак не могут сделать нормальные товары. И, наконец, в-третьих, отечественный менеджмент (показателен пример все того же АвтоВАЗа, разваленного не без помощи мудрого руководства) не способен принимать стратегические решения: не то, чтобы грамотные или неграмотные, а вообще никакие. «Офисный планктон» 2000-х прочили то в «новые революционеры», которые должны смести устаревшие корпорации, то в «новый средний класс», то еще во что-то, трудно поддающееся квалификации. На деле же оказалось, что менеджеры ничего не умеют, ни к чему не готовы и не представляют никакой ни для кого угрозы. В этом смысле главным вопросом момента становится проблема «революционного» (или если угодно эволюционного) класса, то есть той критической массы людей, которая готова меняться и менять Россию. Трудно ожидать, что эту вакансию займут рабочие заводов, военные, бюджетники или труженики села: даже те из них, кто недоволен сложившимся положением вещей, не готовы идти на прямую конфронтацию не то, что с властью, а с собственным руководством. Менеджеры тоже не годятся на роль «авангарда революции». Чиновники и бюрократия ею быть не могут в силу ряда антропологических причин. Все упования на «молодежь», которая может ворваться в политику, экономику и социальную жизнь страны со свежими идеями, разбивается о реальность: в реальности молодежь хочет служить в «Газпроме», а не заниматься модернизационными прорывами. Наученный горьким опытом и пытаемый чиновниками бизнес тоже не спешит вкладывать деньги в что-то, что не принесет гарантированной скорой прибыли. На практике сложившаяся ситуация означает, что единственно возможный путь современной российской модернизации – возвращение к частному, к отраслям. Кое-где, переломив сопротивление чиновников, корпораций и самих работников, можно осуществить качественный рывок, но сферы эти предельно локальны и мало подходят для решения масштабных задач. При серьезном давлении государства на модернизацию пока способно, например, высшее образование, еще не до макушки заросшее плесенью. Не все так плохо в связи и телекоме: и пусть до цифрового телевидения – прежде всего, из-за скудости контента – нам далековато, но развитие интернета вполне может стать площадкой для локальной модернизации. Государству – вместо «спасения автопрома» и прочих сомнительных социальных диверсий – стоит вычленить еще способные развиваться отрасли и заняться хотя бы их обустройством. Это позволит сделать хоть чем-то, прекратив, наконец, разговоры о рывке вперед. Рывка не получится, но доползти пока еще можем.
По материалам АНО «Верное решение»
