Начало 2021 года запомнилось россиянам масштабными митингами в поддержку оппозиционера Алексея Навального и против коррупции. Обычно крупные акции организуют только в Москве и Санкт-Петербурге. Но в этот раз волна протестов прошла и по регионам, в том числе в Нижегородской области.
23 и 31 января штаб Навального в Нижнем Новгороде провел несанкционированные шествия в поддержку оппозиционера, которые стали самым массовыми в городе за последние годы. Также митинги этого января отличились беспрецедентным для города количеством задержанных — более 400 человек, среди которых были юрист «Комитета против пыток» Сергей Шунин и журналист Александр Пичугин.
Еще до начала митинга 31 января был задержан координатор регионального штаба Роман Трегубов. Его арестовали на пять суток. Позже в Telegram-канале «Силовики» появилось видеообращение задержанного координатора, на котором он заявляет о сложении полномочий и призывает нижегородцев отказаться от участия в несанкционированных мероприятиях. Позже от своих слов он отказался, заявив, что они были сказаны под давлением.
ИА «В городе N» пообщалось с Романом Трегубовым о задержании, резонансном видеообращении и его оценке митингов.
Роман, расскажите, как вас задержали?
Обычно меня задерживают где-то на улице. За мной ходят оперативники или где-то по «биллингу» вычисляют. Перед 31 января меня просто забрали из кафе: несколько оперативников тоже сидели там, пили кофе. Когда я вышел, они меня задержали и отвезли в следственное управление МВД на опрос.
На тот момент дело по ст. 236 УК РФ (прим. ред. нарушение санитарно-эпидемиологических правил), так называемое «санитарное дело», только наше, нижегородское, еще не было возбуждено.
И как проходил сам опрос? Как с вами общались?
Привели в следственное управление, отвели к следователю. Там снимали на камеру, сидел какой-то эксперт.
После опроса я вышел в коридор, ко мне подошли оперативники из «Центра по противодействию экстремизму» и стали грубо, резко разговаривать, заломали мне руки, а один стал снимать это. Они начали глумиться, повели меня в кабинет и начали задавать вопросы. Я не понял, что это за допрос и кто эти люди, растерялся и сослался на ст. 51 Конституции РФ (прим. ред. никто не обязан свидетельствовать против себя самого). Они стали кричать: «Кто эту статью придумал!».
Но уголовное дело по ст. 236 УК РФ все-таки возбудили?
Зашла следователь и сказала, что дело уже возбудили уголовное и сейчас мне нужно будет пройти на допрос как свидетелю. По сути это был тот же самый допрос. Потом зашли оперативники и сказали: «Сейчас мы поедем в отдел полиции».
После этого отвезли меня в Канавинский отдел полиции. Там на меня составили протокол по ст. 20.2 КоАП РФ (прим. ред. нарушение установленного порядка организации либо проведения митинга) как координатора движения и оставили ночевать.
Какие условия содержания были в отделе?
Какие там могут быть условия содержания? Обезьянник грязный, для бродяг. На самом деле, в Канавинском отделе полиции гораздо лучше камеры, чем в Московском отделе: там Бастилия какая-то, темница, нора просто. Сотрудники в Канавинском отделе полиции — достаточно адекватные люди, человечные. Они сами не любят сталкиваться с политикой. Они вели себя по-человечески.
А дальше был суд? Как он проходил?
Судья, конечно, отклонил все ходатайства моего адвоката. Ему было скучно, неинтересно, он никого, ничего не слушал. Он удалился для вынесения решения суда, а потом отправил меня на пять суток под арест. Дальше меня отвезли в спецприемник.
Я ожидал, что это будет обычный отпуск в спецприемнике, к которому я по долгу службы всегда готов. Но оказалось, что не совсем обычное меня ждет времяпрепровождение.
Почему? В каких условиях вам пришлось отбывать наказание?
Спецприемник — это такое грязное место. В нашей камере было 4 человека. Это тюрьма, где стоят железные кровати, привинченная железная мебель, закрыты окна, очень душно. Постоянно с 8 утра до 9 вечера играет «Love радио». Туалет — это дырка в полу в углу, свою нужду все справляют в этой же камере. Матрасы, подушки коричневые, грязные. Все везде в следах убитых клопов. Я сам несколько клопов убил. Хотя отличное время, чтобы почитать, чем я и занимался какое-то время. Но у меня забрали лекарства, которые мне жизненно необходимы.
Каким образом получилось так, что вы записали заявление, от которого потом отказались?
На следующий день пришел полицейский и изъял у меня ключи от штаба. Я уточнил, зачем он мне руки заламывал. Он спросил: «Ты обиделся что ли?». Потом пришли еще сотрудники правоохранительных органов, которые не представились. Они стали меня пугать, давить, что я сяду по ст. 236 УК РФ, по ст. 212 УК РФ (прим. ред. массовые беспорядки). Стал говорить, что мы только что у твоих родителей «поковырялись немножечко», что были обыски у меня дома, рассказал мне про мой ремонт. Что-то говорил про Наташу Резонтову, про то, что Иосилевича отправили в СИЗО. Стал угрожать, давить родственниками: не только моей свободой и здоровьем, акценты смещались в сторону моих близких.
Учитывая, что я нахожусь в тюрьме, в полной информационной изоляции, под всем давлением, этими заломами рук, мне дали понять, что меня ждет и как ко мне относятся. Меня завели в кабинет начальника спецприемника, посадили на диванчик. Вот и история с этим обращением.
Как только я вышел из кабинета, меня сразу же осень туго заковали в наручники. Чем-то я им невзлюбился. Меня всегда водили в наручниках, как особо опасного преступника. От меня убирали все ножи, чтобы я не дай бог не вскрылся у них или кого-нибудь не порезал. Но наручники — обязательный атрибут.
Вы также рассказывали про масштабные обыски. Как они проходили?
В штабе изъяли все, даже наш мерч: то есть носки с уточками, носки, там, с логотипом «Навальный», с буквой «Н», футболки. Еще два принтера, ксерокс, роутер, все компьютеры. Помимо меня, моих родителей, штаба, обыски прошли еще у Натальи Резонтовой и еще, по-моему, у пяти активистов.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
Вы планируете подавать жалобу?
Конечно, я буду подавать жалобу, тем более что после того, как я приехал с обыска, мы встретились с адвокатом. Мы написали все, как есть: что все заявления, которые сделаны мной без моего адвоката, я прошу считать недействительными. Мы сделали это, учитывая тот факт, что они придут вечером и потребуют опровержения. И они пришли вечером и потребовали опровержения. Это была даже немного комичная ситуация. Ну и одновременно и жутковатая.
После встречи вы вернулись в спецприемник, да?
Весь спецприемник зачистили и всех перевели в ИВС, кроме меня. При этом моим родителям, которые хотели привезти какую-то передачу, сказали, что меня увезли в ИВС. На самом деле, в этот момент я находился в спецприемнике. Ко мне в камеру вечером подселили мужчину, похожего на туберкулезного, хотя я на суде оба раза акцентировал внимание на том, что у меня тяжелая бронхиальная астма, на том, что я в группе риска по туберкулезу.
Стало ли серьезнее давление на штаб Навального в Нижнем Новгороде после январских митингов?
Да, давление на нижегородский штаб очень серьезное, сравнимое с московским. Но есть разница: в Москве пресса, в Москве ты всегда на виду, в Москве ты всегда под вниманием. В Нижнем Новгороде достаточно тяжело: идешь вечером домой по своему Сормову через хрущевки, а за тобой идут оперативники. Это неприятно и жутковато.
Обыски, да, бесконечные. Даже восстанавливаться после обыска, на самом деле, нелегко, когда все забирают. У меня семь телефонов в Следственном комитете, четыре компьютера. Это только моя личная техника.
Да, нижегородский штаб испытывает очень большое давление, и оно с этими протестами, конечно, усилилось.
А как вы можете оценить прошедшие в Нижнем Новгороде митинги?
Очень положительно. Мы не ожидали, что столько народу придет. Было очень радостно. Огромная солидарность и единение, неожиданное совершенно. И мы очень довольны результатом. Конечно, нам тоже пришлось испытать очень много стресса, с этим сопряженного. Но оно того стоило. Мы показали, кто мы есть. Я думаю, теперь штабы находятся в абсолютно другой политической плоскости.
Фото: Telegram-канал штаба Навального в Нижнем Новгороде
