Ежегодно в Нижегородской области пропадает около двух тысяч человек. Это только цифра… пока беда не случилась с тобой и твоими близкими. Но есть те, кто и чужое горе принимают как собственное и готовы помочь. Каково это, добровольно и безвозмездно отправляться на поиски незнакомых людей, с какими трудностями при этом сталкиваются волонтеры и чем им можно помочь, корреспонденту ИА «В городе N» Анастасии Домниной рассказал координатор нижегородского поисково-спасательного отряда «Волонтер» Сергей Шухрин.
Вообще-то Сергей Дмитриевич — владелец клининговой компании, обслуживающей промышленные предприятия, в прошлом преподаватель ОБЖ, поклонник дайвинга. Кстати, способностям к глубоководному погружению он нашел нестандартное и общественно полезное применение: в составе добровольческого отряда «Водяной» чистит городские водоемы от мусора.
«Наши городские озера давно превратились в такую же свалку, что и улицы, только ее не видно. Много лет назад я собрал специализированный волонтерский отряд „Водяной“, который встречался на три-четыре субботника в году. Это дало мне опыт проведения массовых социальных мероприятий и уверенность, что вместе мы в силах изменить ситуацию в городе к лучшему», — вспоминает Шухрин.
Как в Нижегородской области появился свой поисково-спасательный отряд?
Отправной точкой к созданию нижегородского поисково-спасательного отряда волонтеров стал 2011 год, когда я услышал историю о пропавшей в Подмосковье двухлетней девочке. О ней тогда говорили все СМИ… а потом резко перестали. Стал искать информацию в интернете. Оказалось, что девочка утонула. Пока я это выяснял, узнал о существовании московского поискового отряда и записался к ним волонтером, а скоро понял, что надо создавать такой же в Нижнем Новгороде.
Свои поисково-спасательные отряды есть во всех крупных российских городах. Большинство из них, около 50, входят в ассоциацию «Поиск пропавших детей» PoiskDetei.ru. Мы в первой пятерке и по количеству людей, и по активности на форуме, и по оснащенности. А на всю Бурятию, например, приходится всего два поисковика-волонтера.
В самый первый раз, искать дедушку в лесу, пришли только двое, включая меня. Во втором поиске в Семеновских лесах участвовало уже 300 человек, в том числе сотрудники МЧС и полиции, добровольцы из других городов. В тот раз помощь волонтеров не потребовалась: заблудившаяся в лесу девятилетняя девочка нашлась сама, пройдя около 17 км до соседней деревни. Но именно тогда спецслужбы увидели потенциал добровольцев и оценили нас как реальную силу.
Сколько человек в отряде «Волонтер»?
Всего в отряде зарегистрировано около 650 человек. К ним можно добавить 12 тысяч участников нашей группы «ВКонтакте», 500 — в «Одноклассниках», 300 — на Facebook. Несмотря на то, что накопительным итогом волонтеров стало больше, на поиски выезжает всегда примерно одно и то же количество людей. Из групп в социальных сетях присоединяется обычно кто-то один. Вот такая у нас «диванная армия», которая «лайки» ставит, а идти в лес не хочет. В выходные еще можно полсотни человек собрать, а вечером в среду поехать, скажем, в Починки желающих находится немного. Нижегородцы очень неактивны: в среднем на поиски приезжает от 10 до 30 человек, если ребенок пропал или красивая девушка — 50. Для сравнения: в московском поисково-спасательном отряде волонтеров около четырех тысяч. У них сотня джипов, с десяток вертолетов. А в Нижегородской области было немало случаев, когда человек просто оставался в лесу, потому что искать его никто не поехал.
Что побуждает Вас искать незнакомых людей?
У меня четверо детей, и я могу легко представить, как ребенок дрожит от страха, плачет, замерзает, сидя под елочкой в холодном лесу, и ждет помощи, которой все нет и нет. И бизнес, и общественная деятельность для меня — некая форма протеста против раздолбайства и разгильдяйства людей, не выполняющих свои обязанности. Я личным примером показываю, как надо делать работу хорошо.
Пропажа людей — проблема, которую полностью сегодня не способны решить ни полиция, ни МЧС. Считаю, что с массовыми поисками, с привлечением населения- добровольцев найденных и живых было бы намного больше. Ведь что такое поиск в районе Нижегородской области? Надо понимать, что речь идет о трех-пяти дежурных полицейских на «УАЗике». Они в лучшем случае выезжают на место, где в последний раз видели человека. В лес на поиски полиция почему-то приезжает в камуфляже, хотя первое правило волонтера — его должно быть видно в лесу издалека. По просьбе полицейских на поиски могут выдвинуться спасатели МЧС — это еще человек пять на пожарной машине, которые покатаются по лесу с включенной сиреной и уедут.
Я уверен, что при подключении к поискам волонтеров люди находятся быстрее и чаще. Волонтеры делают то, чего не делает полиция: составляют цветную ориентировку, расклеивают ее и распространяют в интернете, благодаря этому больше людей узнают о случившемся.
Как волонтерские поисково-спасательные отряды взаимодействуют с полицией и МЧС?
У нас подписаны соглашения со всеми силовиками. В основном речь идет об обмене информацией. Согласовываем способы и места поисков. Есть в соглашениях пункт об обмены опытом, но на мой взгляд силовики учиться не хотят. Или не могут?
В отделах полиции обычно нет ни цветного принтера, чтобы распечатать карту поиска, ни интернета, чтобы ее скачать, ни навигатора, который записывает треки чтобы понять, где уже искали, а где нет. Иногда поиски занимают не один день. Как объяснить новой смене, где в лесу уже ходили, а где еще нет?
С МЧС еще сложнее. Перед ними в принципе не ставится задача искать людей, они выезжают на место ЧП, только если есть хотя бы два трупа. Пройти ровной цепью по лесу на расстоянии 20 метров друг от друга для них тоже проблема. Проблемы с картами, интернетом и связью у них те же.
Какими качествами должен обладать волонтер-поисковик?
Все волонтеры — неравнодушные люди, чуткие, отзывчивые и порой сентиментальные. С хорошим воображением: они реально представляют, как все могло произойти, особенно когда разговаривают с родственниками пропавшего. При серьезном подходе волонтерская деятельность отнимает много времени и сил. Есть такая шутка, что среди волонтеров нет нормальных людей, потому что зачастую их не понимают даже близкие родственники и друзья. Действительно, зачем все бросать и бежать искать бабушку, которая ушла в лес?
Нет никакого типичного волонтера, люди приходят из совершенно разных сфер. Те, кто входит в актив, могут более или менее свободно распоряжаться своим временем. Но есть и такие, кто едет на поиски в восемь вечера после работы, ищет всю ночь, а потом в пять утра отправляется обратно на работу.
Новичкам, желающим присоединиться к поисковому отряду, независимо от возраста, семейного положения или профессии: и студентам, и домохозяйкам, и предпринимателям, и пенсионерам — стоит для начала почитать наш форум volonterNN.ru, где расписано, какое необходимо личное снаряжение какие правила существуют. Остальному научат на практике, во время тренировок и реальных поисков.
На сколько обычно хватает «запала» у добровольцев?
Люди приходят и уходят, у всех работа, семья, дети — постоянного штата нет. Многие устают, «выгорают»… У всех разные причины заниматься поисками пропавших без вести: кто-то хочет совершить подвиг, кто-то — найти невесту или завести новых друзей, научиться пользоваться картами, «попасть в телевизор». Когда эта внутренняя потребность удовлетворена, начинать очередные поиски не хочется, находятся дела важнее. Вдобавок, поиск — это сложная физическая работа, проезд и прочие траты — все за свой счет. Но если внезапно человек, не собиравшийся становиться волонтером, находит пропавшего без вести и спасает его, этого заряда иногда хватает ему на несколько месяцев.
Какие случаи из практики для Вас самые счастливые и памятные?
Когда человек находится очень быстро или сам. Бывает, только сделали карту поиска, ориентировки, выехали — звонят и сообщают, что человека нашли. Но, говорят, что у каждого хирурга есть свое кладбище. У волонтеров, точнее, у координаторов отряда — тоже. Каждый раз в случае неудачи начинаешь анализировать, что сделал не так, прокручивая в голове разные, накладывающиеся друг на друга истории. И в следующий раз брать на себя ответственность уже не хочется.
Другая проблема состоит в том, что родители отказываются рассказывать нам и журналистам, при каких обстоятельствах пропал ребенок, если его в итоге удалось найти. Чаще всего это объясняется нежеланием травмировать ребенка, лишний раз ему напоминать о случившемся. Никакие убеждения и просьбы дать интервью, чтобы предупредить других родителей, в таких случаях не действуют. Минуту назад родители были готовы на все, лишь бы ребенка нашли, а как только вернулся, ведут себя будто ничего не случилось.
При каких обстоятельствах чаще всего пропадают нижегородцы?
Бывают несчастные случаи — провалился в колодец, ударило током. Безусловно, имеет место криминал, но это очень небольшой процент. Еще есть люди, которые пропадают, потому что кончают жизнь самоубийством. Другая причина — проблемы со здоровьем: инсульты, потери памяти, наркотическая зависимость и тому подобное. Пожилые люди с потерей памяти, даже находясь в обществе, не просят помощи и пытаются сами найти дорогу домой. Так же ведут себя дети: будут умирать с голоду, но никому ничего не скажут. Это надо иметь в виду.
Нередки ошибки в ориентировании. Шел по лесу, присел отдохнуть, а потом направился в другую сторону. Или решил «срезать» и забрел в бурелом. Бывают проблемы с коммуникацией, когда люди просто не до конца поняли друг друга, или кто-то что-то не расслышал, или телефон разрядился. Недавно целый день искали девочку, которая не вернулась после школы домой, а она просто была у бабушки. Бабушку родители решили не волновать, потому что у нее больное сердце. Если бы она сама не позвонила вечером, искали бы ребенка еще очень долго.
Есть так называемые «бегунки» — подростки, которые убегают из дома, это происходит преимущественно весной и летом. Иногда приходится «выманивать» таких детей обманным путем. Принцип тут только один: вернуть ушедшего ребенка, даже если в семье не все благополучно. Даже в детском доме безопаснее, чем на улице, где можно съесть или выпить что-то не то, залезть, куда не следует, попасть в плохую компанию.
Если из дома ушел взрослый человек, найти его практически невозможно, потому что он вправе взять с собой карточку, документы, машину и покинуть родных, не поставив их в известность. Если разыскиваешь ребенка, люди активнее реагируют, по поводу взрослых никто обычно не напрягается, думают, что «погуляет и вернется».
В Нижегородской области пропадает около двух тысяч человек в год, из них 200–300 не находятся никогда. Поиск всегда сложный и разный, потому что это задача со всеми неизвестными.
Можно ли что-то предпринять, чтобы пропавших без вести в Нижегородской области не оставалось?
В первый же год работы мы поняли, что только созданием отряда проблему не решить, и нашли несколько десятков способов, которые могут повысить безопасность населения в регионе. Нужен комплекс законодательных, организационных, финансовых, технических мероприятий. Но из 40 пунктов, которые мы предложили правительству Нижегородской области, на сегодняшний день реализован только один, и то условно: разработан регламент взаимодействия волонтеров с другими структурами. Да и он не работает, потому что написан людьми, которые не разбираются в поисково-спасательных операциях.
Например. Необходимо, чтобы на каждой кассе каждой АЗС региона оперативно размещались разосланные поисковиками ориентировки, на всех мониторах торговых центров в течение 15 минут появлялась фотография потерявшегося ребенка. Мы предлагали подключить к системе «Безопасный город», частные видеокамеры и открыть доступ к просмотру записей с них через интернет всем желающим. Так наблюдающих стало бы в разы больше. Любой нормальный человек вызовет полицию, если заметит на видеозаписи, что в этот момент происходит какое-то преступление. А сейчас надо отсмотреть запись с камеры, установленной, например, у магазина, мимо которого точно проходил разыскиваемый человек. Но либо никого из охраны и руководства нет на месте, либо не хотят показывать.
Правда ли, что в Нижегородской области есть свои «бермудские треугольники»?
Есть, причем это не обязательно буреломы, непроходимые завалы высотой в три метра или заболоченные участки в глухом лесу. Недавно 92-летняя старушка умудрилась так заблудиться в 400 метрах от аэровокзала в Стригино, что нашли ее только через две недели, и то по запаху. На моей памяти три человека пропало в лесном массиве в районе Петряевки, тоже возле аэропорта. В район Суроватихи, где много садоводческих товариществ, мы выезжали в этом году уже раз пять. Пойдут грибы — начнут пропадать люди в Борском районе, черника — в Тарасихе и так далее.
Одна женщина потерялась рядом с гостиницей «Волна». Пошла в снегопад к сестре в соседний квартал, а забрела в промзону. Говорила по телефону, что сидит у забора с колючей проволокой, видит огни. Телефон сел, женщину так и не нашли. Это сказки, что с помощью биллинга можно легко найти человека.
Как проходят ночные поиски и в каких случаях их стоит проводить?
По правилам спасателей, к числу которых относятся и волонтеры, главное — не увеличить количество пострадавших, поэтому ночные поиски проводятся только в случае уверенности, что в лесу есть живой ребенок. Если пропал не ребенок или ребенок, скорее всего, мертв, обычно в лес ночью не ходят. Правда, в последнее время приходится довольно часто нарушать это правило. О пропавших сообщают обычно под вечер, когда становится ясно, что с человеком что-то случилось, в итоге больше половины поисков проводится по ночам.
Что делать, если пропал родственник, чтобы скорее его найти?
В первую очередь сообщить в полицию, обзвонить друзей и знакомых, собрать полную информацию: ФИО, возраст, приметы, во что был одет, при каких обстоятельствах пропал, куда мог направиться. На нашем сайте есть раздел советами и нужными телефонами. Нужна хорошая цветная фотография, отражающая действительность. Из этого делается ориентировка, зачастую только она и может помочь найти очевидца, владеющего ценной информацией о местонахождении пропавшего. Ориентировка печатается крупным шрифтом на листе формата А4, с QR-кодом, адресом сайта нашего поисково-спасательного отряда, чтобы человек за несколько секунд в автобусе или на остановке успел с ней ознакомиться.
Часто родственники пропавших поздно к нам обращаются. Звонят через две-три недели и говорят: «Полиция приходила, кинологи искали, МЧС искали — не нашли. Может, вы найдете?». И вот мы эдакие кудесники на затоптанном месте, где уже ничего не осталось, что-то должны найти! А когда волонтер каждый раз никого не находит или находит только трупы, энтузиазм его гаснет.
В идеале нужно, чтобы нам сообщали о пропавшем в первые же часы или сутки, одновременно с полицией. Так шансы найти человека живым возрастают. По соглашению с полицией и МЧС, они обязаны давать родственникам пропавшего наш телефон, но во многих отделах об этом либо не знают, либо забывают.
А как следует себя вести грибникам?
Обязательно предупредите, куда именно идете и во сколько вернетесь. Для похода в лес нужно иметь минимальный набор необходимых вещей, рассчитанный на сутки, если заблудитесь. Одежда должна быть яркой, подойдут любые сигнальные жилетки, но никак не камуфляж. Проследите, чтобы телефон был с балансом, заряжен полностью, позаботьтесь о дополнительном аккумуляторе. Также с собой должны быть спички в герметичной упаковке, таблетки, которые регулярно принимаете, питательный батончик, полулитровая бутылка воды и дождевик, потому что переохлаждение от дождя — одна из самых распространенных причин гибели заблудившихся в лесу. Правильно было бы взять с собой фонарик, нож, свисток, очки, убрав это все в отдельную косметичку.
Если потерялись, не надо звонить всем подряд, сразу наберите 112, чтобы сберечь батарею переведите телефон в беззвучный режим. Если нет переломов, нужно двигаться, ориентируясь по дорогам, линиям электропередачи и речкам. Если все-таки пришлось остановиться, ждите помощи только на открытой местности. Разожгите костер, чтобы дым было заметно издалека, размахивайте яркими пакетами. Лучше сразу построить навес от дождя, потому что ждать, возможно, придется не одни сутки. И продолжайте пить воду. Голоса, чтобы кричать «ау», хватит часа на два, потом можно стучать пластиковыми бутылками, одна о другую или палкой по дереву.
Как у нижегородских волонтеров обстоят дела с материальным обеспечением?
Мы уже пять лет не можем купить штабной автомобиль, который помог бы организовать 100–200 человек для поисков. Автомобиль должен быть с прожекторами, громкоговорителем, принтером, ксероксом, интернетом — эдакий штаб командования поисковой операцией. Нужны внедорожники, а у волонтеров «пузотерки», на которых за город не выедешь. Весной-летом в этом году уже десять раз нам нужен был квадрокоптер, стоящий около 140 тысяч. Но с его помощью можно было бы за 10 минут осмотреть местность с высоты вместо того, чтобы отправлять в лес людей на трое суток.
Отряду необходимы кинологи, квадроциклисты, джипперы и другие специалисты. И, конечно, простые граждане, не имеющие специальных навыков, но желающие помогать в поиске. Для того чтобы прочесать один квадратный километр, нужно около 80 человек. Для примера, площадь Зеленого города — 50 кв. км. При так называемом «сквозном прочесе» расстояние между людьми должно быть 10–20 метров, а в поле нужно искать практически взявшись за руки, потому что лежащего на земле человека там и с расстояния в два метра не видно.
Эффективность поисков напрямую зависит от материального обеспечения, так что вопрос финансирования остро стоит для любого поискового отряда. Единственный выход для нас — рассчитывать на собственные силы и стараться выигрывать гранты, подстраивая тематику своей заявки под существующие направления. Потому что на спасение людей, к сожалению, грантов не выдают. Мы уже получили один федеральный и два областных гранта. Купили на них снаряжение, позволяющее 50 волонтерам около трех дней автономно находиться в лесу. Уверен, что рано или поздно такая потребность возникнет.
