22 ноября журналист «В городе N» стала свидетелем того, как нижегородцы в магическом бреду сдают артисту валюту да при этом еще и хохочут. А происходила вся эта чертовщина в Театре юного зрителя, который посетил Воланд вместе со своей свитой, а также Маргаритой, Мастером, Бездомным и другими героями булгаковской нетленки. Шутовство, сюр и танцы — пожалуй, это главные эпитеты, которые можно применить к постановке театра имени Булгакова «Мастер и Маргарита» режиссера Сергея Алдонина. Художник рассказал «В городе N», почему он так видит, а также поведал еще об одной необычной постановке, с которой театр вернется в Нижний Новгород в февраяле 2019-го года.
Я больше всего люблю людей, которые меня ненавидят. Они такие эпитеты придумывают, зачитаешься!
- Сергей Эдуардович, постановке, которую вы привезли в Нижний Новгород уже более 20 лет. В чем секрет ее долголетия? И не устала ли труппа? Ведь материал не простой, откровенно говоря, бесовской, можно и с ума сойти.
- Это не просто спектакль, это команда, которая собирается для настроения, встретиться, поимпровизировать, рассказать друг другу, что в жизни произошло. Словно собираешь большую семью на праздник. И Булгаков разрешает нам это делать.
Да, сойти с ума можно. Но это не только из-за Булгакова может произойти. Возьмем хотя бы Смоктуновского, который сыграв в постановке Товстоногова «Идиот», уже не сумел выйти из роли и очень сильно поменялся. Такое тоже бывает. Грань не надо переходить, не надо начинать думать, что ты на самом деле Воланд, а относиться к произведению с иронией. Как и сам Булгаков к жизни относился с иронией. Честно, ни о какой мистике мы не думаем, просто работаем и все, это наша профессия. А потом, начнешь о ней думать, она и случится.
Мы три с половиной часа на сцене умираем и выползаем потом, задыхаясь.
- В спектакле много гротеска, шутовства, и не всем эти шутки, так сказать, «заходят» — в интернете немало хлестких высказываний. Почему такое решение вы используете в спектакле и как к критике относитесь?
- Да, у нас много импровизации, часто мы шутим друг над другом и даже над зрителями. Зритель может этого не понимать. Но главное чувствовать кайф от того, что делаешь, как только это исчезает, становится никому неинтересно. Кстати, не каждому актеру подходит такая манера игры. Например, придумывает он шутку, начинает говорить, но не чувствует, и нет реакции зала. Понятно, что он долго не продержится, этому не научишь. У нас остаются те, кто умеет действовать в этом жанре, близком к гротеску, но при этом не переходит в кривляние по причине недостатка школы. Но сейчас везде недостаток образования, просто ужас какой-то.
Наши спектакли получают очень много отзывов, и нас или любят или линчуют, да еще с такой ненавистью! И это хорошо, надо чтобы колбасило на таком произведении («Мастер и Маргарита» — прим. авт.) народ. Я больше всего люблю людей, которые меня ненавидят. Они такие эпитеты придумывают, зачитаешься: «Булгаков в гробу перевернулся, это не Булгаков!» или «Я три часа сидела из принципа!». А зачем? Встала и пошла. Но вообще мы окружены любовью, не жалуемся, и поклонников у нас много, некоторые даже успели состариться на наших спектаклях.
Мы три с половиной часа на сцене умираем, и выползаем потом, задыхаясь. А некоторые привозят антрепризы на полтора часа и сидят весь спектакль на стульях, так про них и не пишет никто. Приходят посмотреть, кто из артистов постарел, у кого сколько морщин. А мы работаем.
- Вы сказали, что беда с образованием, у актеров в том числе. Что же талантов вообще скоро не останется? Что делать молодым лицедеям? Где, у кого учиться?
- Хорошие актеры есть, но они такие от природы. А обучены мало чему, все как-то по верхам. Со зрителем не работают, не слышат, что не попадают в ноты, двигаются то медленно, то не в такт.
Как учиться? Наблюдать за великими: смотреть старое советское кино, английское кино, впитывать. Взять хотя бы «Любовь и голуби» — что они там творят! Попробуй так сыграй — скажут, ну что за лошара, ты же наяриваешь, как конь. Они все прикалывались, наяривали, а все им верили.
- Боюсь даже спрашивать про отечественное современное кино…
- У нас есть хорошие работы, но не для массового зрителя. Они не веселят, в основном чернушные, вот «Аритмия» мне, например, понравилась. Но чаще я сейчас смотрю английские и испанские фильмы. Среди американского шлака тоже попадаются иногда хорошие картины.
Я там иногда играю отца Лоренцо, который немножко наркоман.
- Расскажите про еще одного «долгожителя» вашего театра — спектакль «Ромео и Джульетта», который нижегородцы увидят в феврале. Там, кажется, нестандартных решений еще больше, чем в «Мастере».
- Это очень необычный спектакль. Одна столичная критикесса написала, что только так сейчас можно ставить Шекспира, чтобы его смотрели. В первом акте у нас комедия, во втором — трагедия. Актеры бродячего театра шекспировского времени начинают играть спектакль, а потом так входят в роль, что уже не понимают — они играют или это все по-настоящему происходит. Кстати Шекспир располагает к сумасшествию похлеще Булгакова. Наш спектакль очень игровой, у нас там стол кухонный, мы бренчим на тарелках, кастрюлях, много танцуем.
«Ромео и Джульетте» уже 12 лет. Когда мы впервые ставили его во ВГИКе, всем понравилось. Но Баталову — нет. Он сказал, что это все студенческое творчество, которое проживет, пока актеры не закончат учебу. Меня это страшно разозлило, я ответил: я вам обещаю, спектакль будет играться на больших сценах Москвы и не только. Так оно и вышло. И до сих пор все с азартом там играют, мечтают попасть в постановку молодые актеры. Поверьте, «Ромео и Джульетту» продать практически невозможно. Это название вызывает у зрителей такое чувство: ну да, понятно… Он дался нам кровью всем, и мне тоже. Я там иногда играю отца Лоренцо, который немножко наркоман, он там травы собирает и ходит слегка одурманенный. А Джульетта у нас сейчас — Катя Шпица, она мечтала исполнить эту роль всю жизнь.
Фото автора
