Какое место в нашей жизни отведено сегодня кинематографу? Что мы предпочитаем смотреть и зачем? Пока любители фильмов ломают копья в спорах на Интернет-просторах, а маститые критики создают разгромные статьи по случаю очередного кинохита, мы обращаемся к ретро…
Напротив меня изящная молодая женщина. Темно-синее шерстяное строгое платье, на шее объемный клетчатый на английский манер платок, светлые волосы собраны в сдержанную гладкую прическу. Но ни намека на тусклость. Пронзительный с прищуром взгляд серых глаз держит внимание, голос экспрессивно и уверенно звучит на низком диапазоне. Просто ничего лишнего. Гармоничность. В интерьере, окружающем нас, тоже никаких излишеств. Высокий потолок, матовые белые стены, минимум мебели - преимущественно из темного дерева, прозрачного светлого стекла и стали. За большой на массивных стальных ногах стеклянной столешницей в центре комнаты сидим мы; на столе такие же прозрачные стеклянные чайные чашки и заварочный чайник; напротив нас огромные, под потолок, двери всё из того же стекла. Кажется, что в этом предметном и цветовом минимализме особенно сейчас чутко ощущается некая символичность и закономерность. Чистое пространство для мысли… Практически черно-белое кино, с периодическими серыми вкраплениями. Даже так много стекла вокруг будто бы не по обыкновенной дизайнерской задумке, а словно демонстрация зыбкости границ, игра с которыми так привлекательна в искусстве и, в частности, в кинематографе, о котором мы говорим. Мы в нижегородском филиале Государственного центра современного искусства. Моя собеседница – искусствовед отдела биофильмографии и международных связей Госфильмофонда России Анастасия Терентьева (на фото). В Нижнем Новгороде она с «культурологической миссией» - демонстрацией фильма Дзиги Вертова «Шестая часть мира» - советской документально-«рекламной» кинолентой 1926 года.
«Госфильмофонд - не идеологический центр»
Пока нижегородцы занимают места в зрительном зале, Анастасия объясняет мне суть происходящего. В рамках параллельной программы «Елка Вальтера Беньямина» в «Арсенале» проходит серия показов нескольких фильмов, которые Беньямин (немецкий философ) посмотрел в московских кинотеатрах в 1926-27 гг. Интерес к немецкому деятелю – дань году Германии в России. Сотрудники «Арсенала» выбрали три фильма, которые Беньямин упомянул в «Московском дневнике», написанном им во время поездки в Россию, и попросили профессионалов в области кинематографа прокомментировать и отметить важные аспекты киновосприятия как в исторической «беньяминовской» перспективе, так и для современного зрителя. Среди кинолент и «Шестая часть мира» - один из фильмов, который Вальтер Беньямин не принял сразу, но после отзывался о нем только с восхищением.
Что я слегка удивляюсь молодости моей собеседницы – сказать мало. Быть «архивариусом» в Госфильмофонде – занятие не просто ответственное, но и требующее блестящих знаний отечественной и зарубежной фильмографии с её основания до настоящего времени. Развернуться здесь, действительно, есть где – Госфильмофонд располагает самой большой по размеру и одной из лучших в мире кинематографической коллекцией, насчитывающей около 70 тысяч наименований фильмов или 967 тысяч роликов фильмового материала — от немых картин братьев Люмьер, снятых во Франции в 1895 г., до современных российских и зарубежных произведений киноискусства, которые являются достоянием визуальной истории человечества. Помимо фильмов в Госфильмофонде России хранится 450 тысяч единиц киноматериалов (плакаты, фотографии, литературные сценарии и пр.). В 1997 году Госфильмофонд был даже помещен в Книгу рекордов Гиннеса как один из трех крупнейших киноархивов мира по численности коллекции фильмов. Логично, что в качестве эксперта ожидаешь увидеть даму «в летах и в толстой оправе очков». Анастасия буквально за пару минут рассеивает все сомнения: сыплет именами режиссеров и актеров, которых не увидишь на широком экране, но мощь и статусность работ которых признают ведущие специалисты кинематографии; упоминает фильмы, о которых, в силу времени, кажется, забыл весь свет; называет огромное количество новых лент, с которыми вряд ли успели ознакомиться даже заядлые киноманы.
«Мы собираем всё, не делая селекции, - говорит гостья. – Поэтому совершенно неверно считать Госфильмофонд каким-то идеологическим центром. Мы – беспристрастные хранители. У нас есть и курсовые ВГИКовские работы, и невероятно старые хроники, например, немецко-фашистские – это трофейные картины с изображением фашистских парадов, фашистской идеологии, Гитлера. После Второй мировой войны таких картин было множество. На тот момент советское руководство приняло решение уничтожить эти кинодокументы, однако вышло так, что в это же время Михаил Ромм снял документальный фильм «Обыкновенный фашизм», и только благодаря этому вся имеющаяся у нас хроника сохранилась. Сейчас у нас в фонде есть человек, который обрабатывает её; она пользуется огромным успехом, по ней пишут научные труды. Откуда берем фильмы? Часто бывает, что у фанатов кино, у которых порой оказываются невероятно богатые видеотеки. При этом у нас фактически нет запросов к передаваемым нам материалам – ни по качеству, ни по длительности киноленты. Так, в этом году у нас на фестивале было показано всего семнадцать секунд из Эйзенштейновского «Броненосца «Потемкина». Для нас бесценны даже такие крохи».
«Проблема современного российского кинозрителя – в неразборчивости»
По словам Анастасии, проблема современного российского кинозрителя – в его неразборчивости, часто порожденной отсутствием необходимого обучения просмотру фильмов. Признается, что очень огорчается, когда люди воспринимают фильмы лишь как вид развлечения, способ отдохнуть под хруст попкорна. «Я даже со своим знакомым полтора года не разговаривала, когда он заявил такое и даже не пожелал слушать какие-либо доводы против, - вспоминает она. – Я сама безумно люблю комедии, мелодрамы, но все-таки не они самые главные. Кинематограф – прежде всего, вид искусства, у которого есть определенная природа; он не заключается в конкретных жанровых рамках. Я рада, что сегодня действует государственная программа, по которой школьникам демонстрируются фильмы. Но у меня тут же возникает, наверное, закономерный вопрос – будет ли толк? Ведь крайне важно не просто показывать кино, но давать ему комментарии, основанные на множестве аспектов».
Двойственнное отношение вызывает у Анастасии не так давно принятый федеральный закон о возрастных ограничениях для зрителей. «Помню, на первых порах мы дико перепугались, поскольку изначально Минкультуры хотел взвалить всю оценку на Госфильмофонд, - смеется она. – Как представили, сколько всего предстоит перелопачивать. Но ладно, с этим бы справились. Другое дело – для чего? В законе много абсурдного. Например, неясно, почему минимальный возрастной ценз «Ну, погоди» гораздо выше, чем у сплошь проникнутого садизмом «Тома и Джерри». Да и в любом случае, если человек хочет – он всё посмотрит. Я лично – сторонница того, что для максимального развития необходимо смотреть абсолютно всё. Разумеется, в пределах разумного, если говорить о возрасте. Но всегда были фильмы с ограничением до восемнадцати лет. Совершенно нормально всё работало. А что сейчас? Мне, к примеру, совершенно непонятно ранжирование одиннадцати и двенадцати лет. Не надо бояться показывать ребенку серьезные фильмы, не надо опасаться, что заскучает, ничего не поймет. Прививать правильное восприятие и умение оценивать надо как можно раньше. Для меня это аксиома. Я начинала с того, что изучала список фильмов с различными наградами и просматривала их. Меня крайне удивляет, когда слышу, как некоторые режиссёры чуть не в грудь себя бьют и с гордостью заявляют, что никакие фильмы не смотрят, так как нет времени. По-моему, такое недопустимо для обычного зрителя, не говоря уж о людях, работающих в кинематографе. Как в таком случае возможно снять что-то достойное? Это практически то же самое, как прочитав «Колобка» и «Трёх поросят», претендовать на уровень Достоевского или Джойса. Я необыкновенно рада, что сегодня на фильм Вертова нижегородцы пришли с детьми. Хотя фильм и был снят по заказу Госторга, хотя и содержит пропагандистские ноты, «Шестая часть мира» сыграла большую роль в осмыслении самого способа подачи кинодокумента. Это тоже часть классики кинемотографа, которая всегда актуальна. Вертова нельзя обвинять в обмане зрителя. Он жил в том времени, верил в него и поддерживал. Он совершенно искренен. Сегодня его работы для нас, как увеличительное стекло, позволяющее рассмотреть неведомые ранее особенности документального кино».
И вновь тема стекла. Теперь увеличительного. Пожалуй, весь кинематограф можно назвать увеличительным стеклом. И в зависимости от того, кто и что показывает нам через него, мы видим наши добродетели и пороки, заглядываем в самые укромные уголки наших сердец и высвечиваем потаенные мысли. «Важно лишь понять, как обращаться с ним, - говорит напоследок Анастасия Терентьева. – Надо попытаться серьезно всмотреться в него. Всё, что многие называют в кинематографе шелухой, со временем уйдёт. Останется только самое важное. И это поможет нам понять себя... Обязательно смотрите кино».
P.S. демонстрация фильма «Шестая часть мира» состоялась в «Арсенале» 13 февраля.
